Обзор дисциплинарной практики за 2020 год

Обзор, включающий три главы, подготовлен Аналитическим центром адвокатской палаты по результатам обобщения дисциплинарной практики Совета адвокатской палаты по делам, производство по которым окончено в 2020 году.

Первая глава обзора включает примеры рассмотрения жалоб доверителей, содержащих претензии о нарушении назначенными адвокатами права на защиту в ситуации «двойной защиты» (примеры 1.1. и 1.2.).

Вторая глава содержит пример рассмотрения жалобы на ненадлежащее оформление адвокатом соглашения об оказании юридической помощи, что привело к неопределенности в отношениях с доверителем (пример 2).

В третьей главе (примеры 3.1. и 3.2.) освещены некоторые процессуальные аспекты рассмотрения дисциплинарного дела: распределение бремени доказывания, порядок и последствия непредставления сторонами доводов и доказательств в подтверждение своей позиции.

 1.      Дисциплинарные дела, возбужденные по жалобам доверителей на нарушение адвокатами-защитниками права на защиту в ситуации «двойной защиты». 

1.1.   Распределение дел по назначению осуществляется Координатором Центра субсидируемой юридической помощи или представителем Совета на основании Уведомления органа дознания, предварительного следствия или суда. Адвокат не вправе принимать поручения в нарушение установленного порядка. Участие в деле наряду с защитником по соглашению защитника по назначению допустимо лишь в том случае, если отклонение отказа от него следователь или суд мотивируют именно злоупотреблением со стороны обвиняемого либо приглашенного защитника своими правомочиями и выносят о таком злоупотреблении обоснованное постановление (определение) с приведением конкретных фактических обстоятельств, свидетельствующих о дезорганизации хода досудебного или судебного процесса. Процессуальное решение лица или органа, осуществляющего производство по уголовному делу, которым отклонен заявленный отказ от защитника по назначению, не содержащее таких мотивировки и обоснования, а принятое в порядке дискреции с одной лишь ссылкой на ч. 2 ст. 52 УПК РФ, не может как явно не соответствующее требованиям ч. 4 ст. 7 УПК РФ и позиции Конституционного Суда РФ служить законным и достаточным основанием для дублирования защитой по назначению защиты по соглашению и вынуждает назначенного защитника устраниться от участия в деле.

При определении меры дисциплинарной ответственности должны учитываться тяжесть совершенного проступка, обстоятельства его совершения, форма вины, иные обстоятельства, признанные советом адвокатской палаты существенными и принятые во внимание при вынесении решения (пункт 4 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката).

 В адвокатскую палату поступило обращение адвоката Ч. в отношении адвоката Н.

В обращении указано следующее: адвокат Н. вступил в уголовное судопроизводство по назначению в нарушение установленного порядка; не устранился от участия в деле, несмотря на очевидность участия в деле приглашенного защитника, чем нарушил право доверителя на защиту. При этом уточняется, что никаких злоупотреблений правом на защиту со стороны доверителя Ц. либо её адвоката по соглашению Ч. не допускалось, а ознакомление с постановлением о назначении экспертизы (для чего был назначен адвокат) является правом, а не обязанностью обвиняемого. Кроме того, обращается внимание, что ранее было удовлетворено ходатайство о раздельном ознакомлении адвоката Ч. и подзащитной Ц. с постановлением о назначении экспертизы, а сам адвокат Ч. был ознакомлен с названным постановлением в тот же день в регионе своего постоянного проживания в рамках отдельного поручения. Совокупность названных обстоятельств, как указывает адвокат-заявитель, свидетельствует об отсутствии необходимости в назначении Ц. адвоката для участия в процедуре ознакомления с постановлением о назначении экспертизы.

За «допущенные Н. грубые нарушения положений законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации, повлекшие существенное нарушение прав лица, подвергнутого уголовному преследованию», заявитель жалобы просил применить к Н. меру дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката.

Квалификационная комиссия пришла к выводу о наличии в действиях в адвоката Н.   нарушения п.1, п.4 ч.1 ст.7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и ряда норм Кодекса профессиональной этики адвоката.

Адвокат Н. в заседании совета заявил о полном согласии с выводами квалификационной комиссии о наличии в его действиях (бездействии) установленных нарушений. Также адвокат указал на полное осознание своей вины в допущенных нарушениях и обещал не допускать таковые впредь.

Ознакомившись с заключением квалификационной комиссии, изучив материалы дисциплинарного производства, совет принял решение о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности за нарушения п.1, п.4 ч.1 ст.7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п.1 ст.4, п.2 ст.5, п.1 ст.8, пп.1, 2, 9 п.1 ст. 9, п.6 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката, исходя из следующего.

Правилами Адвокатской палаты Ставропольского края по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утвержденного решением Совета ФПА РФ от 15 марта 2019 года, установлено, что распределение дел по назначению на основании Уведомления органа дознания, предварительного следствия или суда осуществляется Координатором Центра субсидируемой юридической помощи или представителем Совета. Адвокат не вправе принимать поручения в нарушение установленного порядка.

В рамках дисциплинарного разбирательства установлено, что адвокат Н. в нарушение установленного порядка принял поручение на защиту Ц. в стадии предварительного расследования в порядке ст.ст.50-51 УПК РФ непосредственно от следователя и участвовал в одном процессуальном действии - ознакомлении обвиняемой и защитника с постановлением о назначении судебной экспертизы.

При изложенных обстоятельствах доводы обращения о нарушении адвокатом   Н. установленного порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве являются обоснованными.

Из письменного объяснения адвоката Н. усматривается: прибыв в СО, он получил постановление о назначении защитника и всю необходимую информацию по уголовному делу; предложил Ц. побеседовать наедине; выяснил наличие адвоката по соглашению Ч. и причины его отсутствия; разъяснил права, в т.ч. право на отказ от защитника по статье 52 УПК РФ; с согласия подзащитной принял участие в одном следственном действии - ознакомлении с постановлением о назначении судебной экспертизы, с которым адвокат по соглашению Ч. был ознакомлен ранее; оказал помощь в составлении заявления о проведении следственных действий с адвокатом Ч. и об отказе от всех назначенных защитников.

 Между тем названные объяснения не опровергают доводы обращения о ненадлежащем исполнении адвокатом Н. своих обязанностей, исходя из следующего.            

 Решением Совета Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации от 27 сентября 2013 г. (протокол N 1) «О двойной защите» (в редакции решения Совета ФПА РФ от 28 ноября 2019 г.) предусмотрено, что адвокат не вправе принимать участие в защите против воли подсудимого и навязывать ему свою помощь в качестве защитника по назначению, если в процессе участвует защитник, осуществляющий свои полномочия по соглашению с доверителем.

Участие в деле наряду с защитником по соглашению защитника по назначению допустимо лишь в том случае, если отклонение отказа от него следователь или суд мотивируют именно злоупотреблением со стороны обвиняемого либо приглашенного защитника своими правомочиями и выносят о таком злоупотреблении обоснованное постановление (определение) с приведением конкретных фактических обстоятельств, свидетельствующих о дезорганизации хода досудебного или судебного процесса. Процессуальное решение лица или органа, осуществляющего производство по уголовному делу, которым отклонен заявленный отказ от защитника по назначению, не содержащее таких мотивировки и обоснования, а принятое в порядке дискреции с одной лишь ссылкой на ч. 2 ст. 52 УПК РФ, не может как явно не соответствующее требованиям ч. 4 ст. 7 УПК РФ и позиции Конституционного Суда РФ служить законным и достаточным основанием для дублирования защитой по назначению защиты по соглашению и вынуждает назначенного защитника устраниться от участия в деле.

Квалификационная комиссия обоснованно признала установленным факт нарушения адвокатом Н. указанного решения, поскольку адвокат фактически не предпринял мер для установления причины неявки адвоката по соглашению Ч., не попытался связаться с ним по телефону, не установил точный срок его неявки на следственные действия без уважительных причин, более того, не поддержал заявленный доверителем Ц. отказ от назначенного защитника в порядке ст. 52 УПК РФ.

Назначая в качестве меры дисциплинарной ответственности замечание, совет (согласно пункту 4 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката) учел соответствие назначенной меры дисциплинарного взыскания совершенному адвокатом нарушению требований кодекса профессиональной этики адвоката, степень тяжести и обстоятельства совершения. При этом принято во внимание отсутствие ранее наложенных действующих дисциплинарных взысканий, признание и осознание адвокатом своей вины в совершении дисциплинарного проступка. Также совет учел то обстоятельство, что допущенные адвокатом нарушения сами по себе не повлекли существенных негативных последствий для подзащитной, не усугубили её положение в рамках судопроизводства. Так (как следует из письменных пояснений заявителя) доверителем Ц. и её адвокатом (по соглашению) Ч., еще до вступления в дело назначенного адвоката Н., по собственной воле было принято согласованное решение о раздельном ознакомлении с постановлением о назначении экспертизы. При этом такое раздельное ознакомление, по сути, имело место в указанную дату вне зависимости от участия/неучастия в данной процедуре адвоката Н. Последнее не умаляет вины Н. в установленных нарушениях, но учитывается советом в качестве обстоятельства, влияющего на степень ответственности.

За допущенные нарушения адвокату Н. объявлено замечание.

1.2.    Системное понимание норм уголовно-процессуального кодекса об участии адвоката-защитника в судопроизводстве предполагает возможность - в исключительных случаях - назначения защитника и при участии в деле приглашенного адвоката (решение Совета Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации от 27 сентября 2013 г. (протокол N 1) «О двойной защите» (в редакции решения Совета ФПА РФ от 28 ноября 2019 г.); правовая позиция  Конституционного Суда РФ, изложенная в пункте 5 Постановления от 17 июля 2019 г. № 28-П «По делу о проверке конституционности статей 50 и 52 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Ю.Ю. Кавалерова»; разъяснения Верховного Суда в пункте 18 постановления Пленума РФ от 30 июня 2015 г. № 29 “О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве”).

В адвокатскую палату поступила жалоба П. в отношении адвоката И.

В жалобе указывается, что в районном суде состоялось заседание по продлению в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу. Адвокат К., который защищал его интересы, не мог присутствовать на заседании и просил отложить его на другую дату.

Однако суд назначил для его защиты адвоката И. Он заявил отвод указанному адвокату, который тот поддержал. Между тем, активных действий по его защите назначенный защитник не предпринимал, ходатайств об отложении судебного процесса для обеспечения участия адвоката по соглашению не заявлял.

Указывает, что он сам, а не назначенный адвокат, попросил суд предоставить время для согласования позиции до начала рассмотрения. Поговорив с И., он понял, что их позиции по ключевым моментам не сходятся, то есть данный защитник не мог обеспечить ему надлежащую защиту. Им был заявлен отвод адвокату И. по этим основаниям. Однако на вопрос председательствующего И. заявил, что готов защищать объективно и беспристрастно своего подзащитного, что не соответствовало действительности, потому что их позиции по делу не совпадали.

Дополнительно указал, что: «именно им, а не адвокатом, который очевидно не был в курсе происходящего, было заявлено ходатайство о передаче материала в Ставропольский краевой суд. Вновь позиция адвоката была пассивной. Вместо того чтобы дать правовую основу заявленного им ходатайства он лишь сказал, что его позиция не может быть отличной от обвиняемого. Он так же спросил у И., есть ли в материалах подтверждение, что его адвоката повторно вызывали в суд. Он ответил, что имеется. Позже он узнал, что его адвоката по соглашению уведомляли только вечером накануне, причем адвокат К. уведомил суд, что он находился за пределами СК и прибыть не сможет, просил отложить заседание на другую дату».

Считает, что как назначение ему адвоката И., так и его участие в процессе нарушило его право на защиту.

В ходе дисциплинарного разбирательства установлено, что на основании уведомления судьи защитником П.   был назначен адвокат И.

Из информации, имеющейся в ЦСЮП АП СК, усматривается, что координатор связывался с адвокатом К., который, с его слов, находился за пределами края и сообщил, что сможет прибыть в процесс лишь на следующий день, о чем уже заявил суду устное ходатайство об отложении судебного заседания.

Из письменного объяснения адвоката И. усматривается: в указанные время и дату он прибыл в районный суд для участия в судебном заседании в качестве защитника П. при рассмотрении постановления о продлении П. меры пресечения в виде заключения под стражу; выяснил причину отсутствия защитника по соглашению, ознакомился с материалами, переговорил с П., дважды заявленные ему отводы поддерживал, просил их удовлетворить; заявлял себе самоотвод.

Согласно предоставленной выписке из протокола судебного заседания адвокат И. (после заявления обвиняемого П. о его отводе) заявил следующее: «Поддерживаю ходатайство обвиняемого об отводе адвоката, так как он имеет право на свою защиту с помощью выбранного им защитника. П. имеет защитника, с которым у него заключено соглашение на оказание юридической помощи. Я назначен наряду с адвокатом К. и в связи с его неявкой. Неприязненных отношений и конфликта у меня с обвиняемым нет, и никогда не было. Так как обвиняемый мне не доверяет и считает, что я не могу должным образом осуществлять его защиту прошу удовлетворить заявленное ходатайство и отложить рассмотрение постановления и.о. прокурора на более поздний срок».

После повторного заявления обвиняемым П. об отказе от назначенного защитника ввиду недоверия, адвокат И. его поддержал и заявил себе самоотвод, который не был удовлетворен судом.

Таким образом, доводы жалобы П. о том, что адвокат И. не заявил ходатайство об отложении судебного заседания - не соответствуют действительности. Установлено, что в ходе судебного заседания судом велась аудиозапись судебного заседания и протокол, из содержания которых следует, что адвокат И. поддержал ходатайство обвиняемого об отложении судебного заседания ввиду неявки адвоката по соглашению и также просил отложить рассмотрение ходатайства прокурора.

Системное понимание норм уголовно-процессуального кодекса об участии адвоката-защитника в судопроизводстве предполагает возможность - в исключительных случаях - назначения защитника и при участии в деле приглашенного адвоката (решение Совета Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации от 27 сентября 2013 г. (протокол N 1) «О двойной защите» (в редакции решения Совета ФПА РФ от 28 ноября 2019 г.); правовая позиция  Конституционного Суда РФ, изложенной в пункте 5 Постановления от 17 июля 2019 г. № 28-П «По делу о проверке конституционности статей 50 и 52 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Ю.Ю. Кавалерова»; разъяснения Верховного Суда в пункте 18 постановления Пленума РФ от 30 июня 2015 г. № 29 “О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве”).

Согласно последовательной позиции ЕСПЧ (см. Постановление Европейского суда по правам человека по делу "Круассан против Германии" (Croissant v. Germany) от 25 сентября 1992 г.; Постановление Европейского суда по правам человека (Первая секция) по делу "Майзит (Mayzit) против Российской Федерации" от 20 января 2005 г., жалоба N 63378/00 и др.) назначение защитника против воли возможно по усмотрению компетентных органов, решивших таким образом обеспечить право на защиту "в интересах правосудия". При этом суд должен стремиться к тому, чтобы выбирать адвоката, которому доверяет подсудимый, однако несмотря на важность отношений конфиденциальности между адвокатом и клиентом, право выбора адвоката не может рассматриваться как абсолютное. Оно неизбежно подлежит определенным ограничениям, когда речь идет о предоставлении юридической помощи и когда суды должны решать, требуют ли интересы правосудия того, чтобы защиту обвиняемого осуществлял назначенный ими представитель.

При изложенных обстоятельствах у адвоката И. были законные основания для принятия поручения на защиту П. в порядке ст. 50 УПК РФ при рассмотрении ходатайства о продлении срока содержания под стражей и участия в указанном судебном заседании по назначению суда.

В дальнейшем адвокату И. был заявлен отвод, который он мотивировано поддержал, впоследствии заявив также и о самоотводе. Однако названные ходатайства были отклонены судом. Адвокат продолжил участие в судебном заседании, поддержал позицию защиты о необходимости отказа в удовлетворении ходатайства о продлении срока содержания под стражей, обжаловал решение суда в апелляционном порядке. Такое процессуальное поведение адвоката в полной мере соответствовало требованиям законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, кодексу профессиональной этики адвоката, исходя из следующего.

В соответствии с ч. 2 ст. 52 УПК РФ, отказ от защитника не обязателен для дознавателя, следователя и суда. Вместе с тем, само по себе наличие у указанных субъектов уголовного судопроизводства права не принять отказ от защитника не означает, что они могут пользоваться этим правом произвольно либо в целях, не соответствующих конституционным требованиям и назначению уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ). На суд возложена обязанность по обеспечению прав и законных интересов участников процесса; председательствующий руководит судебным заседанием и обеспечивает соблюдение распорядка судебного заседания; отказ подсудимого от защитника не обязателен для суда; любое решение суда должно быть законным, обоснованным и мотивированным.

Совершенно очевидно, что право на защиту посредством приглашенного адвоката (по соглашению) имеет безусловный приоритет перед защитой назначенным адвокатом.

При этом (как указано ранее со ссылкой на решения ВС РФ, КС РФ и ЕСПЧ) в отдельных случаях, с учетом установленных обстоятельств злоупотребления правом на защиту, неотложных процессуальных действий, иных обстоятельств, вызванных необходимостью отправления правосудия в строго определенные сроки и во избежание нарушения прав участников судопроизводства, суд может назначить адвоката для защиты подсудимого и в случае участия в деле другого адвоката. Оценка правомерности такого решения в каждом конкретном случае является одним из обстоятельств, подлежащих проверке в случае обжалования приговора, иного судебного решения.

С учетом установленных в рамках данного дисциплинарного разбирательства обстоятельств и исходя из положений пункта 7 ст. 49 и ст. 243 УПК РФ, подпункта 6 пункта 4 ст. статьи 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ст.ст. 12, 13 часть 2 Кодекса профессиональной этики адвоката, в данной ситуации назначенный судом в установленном порядке для временной вынужденной подмены участвующего в деле адвоката (в связи с невозможностью явки последнего для участия в конкретной процессуальной процедуре с ограниченными сроками рассмотрения, требующей обязательного участия адвоката) защитник не вправе был принять самостоятельное решение о прекращении участия в судебном процессе без соответствующего решения суда об удовлетворении заявления об отводе или отказе от защитника. В данном случае адвокат правомерно продолжил осуществлять свои процессуальные полномочия, принимая все разумные и достаточные меры для защиты прав и законных интересов подзащитного, включая последующее обжалование решения суда в установленном уголовно-процессуальным законом порядке.

Таким образом, адвокатом И. за период участия в судопроизводстве выполнен определенный объем работы, соответствующий требованиям законодательства об адвокатской деятельности, нормам УПК РФ, регулирующим полномочия защитника и требованиям «Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве», содержащего минимальные требования к деятельности адвоката, осуществляющего защиту по уголовному делу, установление которых не ограничивает адвоката в целях защиты прав и законных интересов подзащитного в использовании иных средств, не запрещенных законодательством.

Совет отметил, что при рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, дисциплинарные органы адвокатской палаты исходят из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности). Заявитель должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания своих требований.

Именно на участниках дисциплинарного производства, требующих привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности, лежит обязанность предоставления доказательств в подтверждение доводов обращений на действия (бездействие) адвокатов.

Квалификационной комиссией установлено, что адвокат И. после принятия поручения и ознакомления с материалом о продлении срока содержания под стражей П. самостоятельно не связывался с адвокатом К. для выяснения причин его неявки. Также он не удостоверился, связывались ли работники суда с К. в объявленный для его повторного уведомления перерыв в судебном заседании с (13 часов до 16 часов 30 минут) и не выяснял данное обстоятельство в судебном заседании.

Между тем, комиссией было достоверно установлено, что координатор ЦСЮП АП СК связывался с адвокатом К., который с его слов находился за пределами края и сообщил: он сможет прибыть в процесс лишь на следующий день; им заявлено устное ходатайство об отложении судебного заседания.

Таким образом, информация о невозможности явки адвоката К. в суд ранее следующего дня были известны суду и координатору ЦСЮП непосредственно от данного адвоката. Ставшие известными адвокату И. (от координатора ЦСЮП АП СК) уже в период передачи назначения - названные обстоятельства не претерпели изменения вне зависимости от его действий (бездействия) по дополнительному извещению К. либо о таких же действиях (бездействии) суда при принятии решения о проведении судебного заседания в отсутствии адвоката К. Правомерность же такого решения суда является предметом проверки вышестоящих судебных инстанций в случае обжалования.

Таким образом, по единогласному мнению членов совета, в указанном бездействии адвоката И. не содержится признаков нарушения кодекса профессиональной этики адвоката.

Доводы жалобы П. о том, что адвокат И. непосредственно перед судебным заседанием с ним не беседовал, позицию защиты не обсуждал, в результате чего после рассмотрения судом его отказа от назначенного защитника и ходатайства о передаче материала в Ставропольский краевой суд, он просил «предоставить время для согласования позиции защиты с адвокатом по назначению И., в связи с тем, что ранее он не общался с защитником», - также не свидетельствуют о допущенном нарушении с учетом установленных конкретных обстоятельств. Так из установленных обстоятельств следует, что в процессе судебного разбирательства в заседании суда (с учетом перерывов) у адвоката И. и доверителя П. была возможность обсуждения и согласования позиции до представления её суду. При этом, по общему мнению членов совета, в данном случае нельзя достоверно утверждать, что само по себе время согласования позиции (до начала заседания, в его процессе либо в перерыве) каким-либо образом повлияло на эффективность защиты (с учетом узкого предмета разбирательства, связанного лишь с разрешением вопроса о продлении срока содержания под стражей, а не с рассмотрением уголовного дела по существу предъявленного обвинения).     

Доводы жалобы о ненадлежащей защите со стороны адвоката И., в т.ч. ввиду разницы в позиции защиты также не могут быть приняты во внимание. Так установлено, что сам обвиняемый П. указал на необходимость рассмотрения ходатайства прокурора о продлении меры пресечения краевым судом, поскольку «в данном случае прокурором испрашивается продление срока содержания под стражей свыше 12 месяцев, что в силу части 3 ст.109 УПК РФ относится к подсудности Ставропольского краевого суда».

Данное ходатайство обвиняемого защитником-адвокатом И. было поддержано, но не было развито и мотивировано.

Совет не может согласиться с доводами об обязательности (в данном случае) развития и мотивировки адвокатом указанной позиции подзащитного, основанной на его субъективном толковании нормы закона. В рамках дисциплинарного производства достоверно установлено, что адвокат поддержал позицию доверителя. Последнее полностью соответствует требованию подпункта 2 пункта 1 статьи 9 Кодекса профессиональной этики адвоката и другим его нормам. При этом требование о необходимости со стороны адвоката мотивировать и развивать названную позицию обвиняемого о передаче материала для рассмотрения по подсудности краевым судом является избыточным, не основанном на достоверно установленных обстоятельствах. Названный вопрос (о подсудности) является предметом оценки суда в рамках конкретного разбирательства с учетом всех установленных обстоятельств. Позиция обвиняемого о необходимости изменения подсудности была доведена до сведения суда и являлась таким образом предметом оценки. При несогласии с названным решением П. и выбранный им адвокат К. вправе были обжаловать решение суда с учетом своего толкования нормы закона, подлежащего применению. На момент дисциплинарного разбирательства не установлено, что постановление районного суда по настоящему делу отменено по причине неправильной подсудности. По общему мнению членов совета лишь в последнем случае можно было бы с высокой степенью достоверности утверждать о неквалифицированных действиях (бездействии) адвоката И. в данной части.

С учетом изложенного, дисциплинарное производство в отношении адвоката И. прекращено.

2.       Нарушения, связанные с ненадлежащим оформлением соглашения об оказании юридической помощи.

Поверенный-адвокат при заключении соглашения должен показать доверителю - в чем заключается его работа (предмет поручения), чтобы тот (доверитель) мог объективно оценивать объем работы адвоката в соотношении с установленным размером вознаграждения.

Недопущение в соглашении неопределенных условий - ответственность адвоката (профессиональной стороны соглашения), обязанного соблюдать законодательство об адвокатской деятельности и адвокатуре, отвечающего, в том числе, за соответствие требованиям закона каждого пункта заключенного соглашения, являющегося неотъемлемой частью оказания квалифицированной юридической помощи.

Согласно п.6 ст.10 Кодекса профессиональной этики адвоката при отмене поручения или по исполнении поручения, - адвокат должен предоставить по просьбе доверителя отчет о проделанной работе. Исходя из смысла пункта 6 статьи 10 Кодекса профессиональной этики адвоката в системном понимании с нормами пункта 1 статьи 4, пунктов 1 и 2 статьи 5, пунктов 1 и 2 статьи 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, что неоднократно подтверждено дисциплинарной практикой, - при условии ярко выраженного конфликта по поводу исполнения принятого адвокатом поручения, а равно при одностороннем отказе адвоката (когда это возможно) от исполнения поручения – предоставление отчета доверителю о проделанной работе обязательно даже в отсутствие формальной просьбы доверителя.

В адвокатскую палату поступила жалоба П. на действия (бездействие) адвоката К. В жалобе указывается, что между нею и адвокатом К. было заключено соглашение об оказании юридической помощи.

По условиям данного соглашения адвокат К. обязался быть представителем потерпевшей в районном суде по уголовному делу по обвинению Х.

Стоимость гонорара составила указанную в соглашении сумму. Гонорар (в предусмотренной условиями соглашения твердой сумме) был уплачен.

В определенный момент адвокат К. перестал участвовать в судебных заседаниях, указав на необходимость внесения доплаты. Между тем, доверитель полагала, что выполнила свои обязательства (по оплате) в полном объеме.

Квалификационная комиссия пришла к выводу о наличии в действиях адвоката   К. нарушений п.1, п.4 ч.1 ст.7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и ряда положений Кодекса профессиональной этики адвоката.

Адвокат К. представил заявление о несогласии с заключением квалификационной комиссии с просьбой о направлении данного дисциплинарного производства квалификационной комиссии для нового разбирательства. В частности, он не был согласен с выводами о неопределенности условий соглашения, в том числе, в части дополнительной оплаты. Кроме того, указал, что исполнил обязанность по предоставлению отчета доверителю при расторжении соглашения. При этом считает, что последнее обстоятельство находится за рамками изложенных в жалобе заявителя оснований.

Совет адвокатской палаты Ставропольского края принял решение о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности за нарушения п.1, п.4 ч.1 ст.7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п.1 ст.4, п.1, п.2 ст.5, п.1 ст.8, п.6 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката, исходя из следующего.

В ходе дисциплинарного разбирательства на основании доводов жалобы, письменного объяснения адвоката и представленных участниками дисциплинарного производства доказательств установлено, что между адвокатом и П. было заключено соглашение об оказании юридической помощи.

Пунктом 1 соглашения определен предмет поручения: представительство потерпевшей П. в районном суде Ставропольского края по уголовному делу по обвинению Х.

Пунктом 5 соглашения определен размер вознаграждения в твердой денежной сумме (имеется рукописная запись: «итого: …. рублей»). Далее по тексту соглашения имеется ссылка на п. 3.2. Решения совета адвокатской палаты от 20 марта 2018 года (при продлении срока следствия свыше двух месяцев/рассмотрения уголовного дела в суде свыше одного месяца - производится дополнительная оплата за каждый последующий месяц предварительного следствия/судебного разбирательства в размере от ½ суммы гонорара). Квалификационная комиссия отметила неопределенность условий оплаты гонорара, посчитав, что формулировка «итого: …. рублей», исходя из установленных обстоятельств, действительно могла быть субъективно воспринята доверителем как окончательная сумма вознаграждения.  

В заявлении о несогласии с выводами комиссии адвокатом указано на отсутствие неопределенности в вопросе оплаты за второй и последующие месяцы участия, поскольку во втором абзаце пункта 5 соглашения имеется отсылка к пункту 3.2. Решения Совета АП СК от 20 марта 2018 года, предусматривающему доплату при рассмотрении дела свыше месяца, а именно изложено следующее: «В соответствии с п. 3.2 Решения Совета АП СК от 20 марта 2018 года «Об утверждении рекомендаций определения размера вознаграждения при заключении соглашения на оказание юридической помощи на 2018 год» пунктом 5 соглашении предусмотрено, что при продлении срока следствия свыше двух месяцев/рассмотрения уголовного дела в суде свыше одного месяца - производится дополнительная оплата за каждый последующий месяц предварительного следствия/судебного разбирательства в размере от ½ суммы гонорара».

Совет соглашается с выводами комиссии в данной части и не принимает названные доводы адвоката исходя из следующего. Указанное Решение Совета АП СК от 20 марта 2018 года носит рекомендательный характер и адресовано адвокатам. Ни одно из его положений не имеет предустановленной силы, тем более для доверителя. Условия конкретного соглашения определяются при его заключении доверителем и адвокатом (сторонами договора). В данном случае машинописный бланк (формуляр) соглашения имеет подлежащие заполнению рукописным текстом пробелы. Таким образом очевидно, что заполненные от руки условия являются уникальными (присущими именно этому соглашению) в отличие от общих (стандартных) условий формуляра соглашения. Написанное рукописным текстом слово «итого» очевидно могло вызвать у доверителя убеждение об окончательном характере указанной суммы. При таких обстоятельствах именно адвокат, как профессиональный юрист, был обязан более четко и индивидуально описать условия оплаты применительно к конкретному предмету соглашения, а не ограничиваться приведением нормы корпоративного решения в заготовленном формуляре. Более того, продолжая участие в уголовном судопроизводстве по истечении месяца его рассмотрения судом, адвокат на протяжении около полугода не уведомлял доверителя о необходимости доплаты (по крайней мере доказательств такового не представлено). Последнее обстоятельство также противоречит доводам адвоката о достаточной определенности в согласовании сторонами условия о ежемесячной доплате.

Согласно смыслу приведенных в заключении квалификационной комиссии норм законодательства, включение в соглашение расплывчатых формулировок, в том числе и при определении размера гонорара, - влечет за собой возникновение состояния неопределенности в правоотношениях адвоката и доверителя.

Именно адвокат, как профессиональная сторона договора, обязан обеспечивать высокую степень определенности при принятии и исполнении поручения по представлению интересов доверителей, в том числе и при заключении соглашения.

Поверенный-адвокат при заключении соглашения должен показать доверителю - в чем заключается его работа (предмет поручения), для того чтобы тот мог объективно оценивать объем работы адвоката в соотношении с установленным размером вознаграждения.

Недопущение в соглашении подобных условий - ответственность адвоката (профессиональной стороны соглашения), обязанного соблюдать законодательство об адвокатской деятельности и адвокатуре, отвечающего, в том числе, за соответствие требованиям закона каждого пункта заключенного соглашения, являющегося неотъемлемой частью оказания квалифицированной юридической помощи.

Согласно п.6 ст.10 Кодекса профессиональной этики адвоката при отмене поручения или по исполнении поручения, - адвокат должен предоставить по просьбе доверителя отчет о проделанной работе.

Адвокат К., несмотря на возникшие с доверителем разногласия по поводу качества исполнения принятого поручения и требования возврата неотработанного, по мнению доверителя, вознаграждения, отчет о проделанной работе доверителю не направил, уклонившись, по сути, от разрешения возникшей конфликтной ситуации.

Обсудив доводы заявления адвоката о несогласии с заключением квалификационной комиссии в данной части, совет отметил следующее.

Исходя из смысла пункта 6 статьи 10 Кодекса профессиональной этики адвоката в системном понимании с нормами пункта 1 статьи 4, пунктов 1 и 2 статьи 5, пунктов 1 и 2 статьи 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, что неоднократно подтверждено дисциплинарной практикой, - при условии ярко выраженного конфликта по поводу исполнения принятого адвокатом поручения, а равно при одностороннем отказе адвоката (когда это возможно) от исполнения поручения – предоставление отчета доверителю о проделанной работе обязательно даже в отсутствие формальной просьбы доверителя.

Доводы письменного объяснения К. (равно как и доводы заявления о несогласии с заключением комиссии) о направлении доверителю П. отчета о проделанной работе признаны несостоятельными, поскольку адвокат не представил в заседание квалификационной комиссии (а также и в совет) доказательства, подтверждающие факт отправления. При этом вопреки доводам адвоката К. квалификационная комиссия не вышла за пределы жалобы заявителя, поскольку в жалобе указано на неисполнение адвокатом обязательств перед доверителем, в том числе, как при заключении соглашения, так и при его расторжении.

За нарушения п.1, п.4 ч.1 ст.7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п.1 ст.4, п.1, п.2 ст.5, п.1 ст.8, п.6 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокату К. объявлено замечание.

3.         Процедурные аспекты рассмотрения дисциплинарного дела.

3.1.      Обратившееся в адвокатскую палату с жалобой на адвоката лицо обязано предоставить доказательства взаимоотношений с последним по вопросу оказания юридической помощи. Такими доказательствами помимо соглашения об оказании юридической помощи могут быть и иные доказательства оказания адвокатом правовой помощи (доверенности, судебные решения либо иные процессуальные документы и т.п.). В случае установления в ходе дисциплинарного разбирательства факта непредставления названных доказательств - возбужденное дисциплинарное производство подлежит прекращению. Претензии к адвокату о возврате уплаченного вознаграждения находятся вне компетенции адвокатской палаты, поскольку адвокатская палата рассматривает лишь вопросы, связанные с наличием в действиях (бездействии) адвоката признаков дисциплинарного проступка.

В адвокатскую палату поступила жалоба К. на действия (бездействие) адвоката Ж.

В жалобе заявителя указывается на обстоятельства неисполнения названным адвокатом обязанностей по соглашению и факт невозврата денег, уплаченных в рамках соглашения.

Квалификационная комиссия пришла к выводу о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката Ж. вследствие обнаружившегося в ходе разбирательства отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.

К. представила заявление о несогласии с заключением квалификационной комиссии, в котором настаивала на доводах своей жалобы и просила пересмотреть заключение комиссии, обязав адвоката вернуть ей деньги.

Ознакомившись с заключением Квалификационной комиссии адвокатской палаты Ставропольского края, изучив материалы дисциплинарного производства, заявление К. о несогласии с заключением комиссии, Совет адвокатской палаты Ставропольского края принял решение о прекращении дисциплинарного производства по следующим основаниям.

В соответствии с п.п.1 п. 1 ст.20 Кодекса профессиональной этики адвоката поводами для возбуждения дисциплинарного производства является жалоба, поданная в адвокатскую палату другим адвокатом, доверителем адвоката или его законным представителем, а равно – при отказе адвоката принять поручение без достаточных оснований – жалоба лица, обратившегося за оказанием юридической помощи в порядке статьи 26 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Согласно ст.6.1. Кодекса профессиональной этики адвоката под доверителем понимается: - лицо, заключившее с адвокатом соглашение об оказании юридической помощи; - лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь на основании соглашения об оказании юридической помощи, заключенного иным лицом.

Заявителем жалобы К. не предоставлены доказательства (соглашение либо иные объективные доказательства оказания адвокатом доверителю юридической помощи), достоверно свидетельствующие о наличии договорных отношений с адвокатом Ж., а также подтверждающие факт получения им вознаграждения в указанной сумме (расписка, квитанция). Таким образом, заявителем К. не предоставлено в дисциплинарное дело доказательств, что она является (являлась) доверителем адвоката Ж.

В заявлении о несогласии с заключением комиссии заявителем также фактически указано на отсутствие каких-либо объективных доказательств наличия взаимоотношений с адвокатом по вопросам оказания юридической помощи.                    

При указанных обстоятельствах голословные утверждения К. о наличии фактических договорных отношений с адвокатом Ж. - не могут быть приняты во внимание, поскольку указанные доводы адвокатом не признаны, за исключением самого факта обращения заявителя к Ж., не повлекшего, однако, последствий в виде оказания какой-либо юридической помощи.

В связи с требованием К. о возврате денег совет отметил, что вопросы о возврате денег находятся вне компетенции адвокатской палаты, поскольку палата рассматривает в рамках дисциплинарного разбирательства лишь вопросы, связанные с наличием в действиях (бездействии) адвоката признаков дисциплинарного проступка. Гражданско-правовые споры (требование заявителя о возврате адвокатом якобы полученных им денег) относятся к компетенции суда.

Дисциплинарное производство подлежит прекращению в том случае, если заявитель жалобы не входит в круг лиц, жалобы которых являются поводами для возбуждения дисциплинарного производства.

При изложенных обстоятельствах совет согласился с заключением квалификационной комиссии о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие обнаружившегося в ходе разбирательства отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.

3.2.           Дисциплинарное разбирательство проводится в установленные Кодексом профессиональной этики адвоката сроки в условиях состязательности и равноправия сторон дисциплинарного производства. При этом не допускается злоупотребление своими процессуальными правами. Согласно п.2 ст.23 Кодекса профессиональной этики адвоката, письменные доказательства и документы, которые участники намерены представить в комиссию, должны быть переданы ее секретарю не позднее десяти суток до начала заседания. С учетом профессиональной обязанности (пункт 4 части 1 статьи 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации») адвоката соблюдать кодекс профессиональной этики (что предполагает знание его норм) предоставление объяснения и письменных доказательств с явным нарушением требований соответствующей нормы кодекса может быть оправдано лишь наличием объективных уважительных причин.  

В адвокатскую палату поступило обращение судьи в отношении адвоката Г.

В обращении указано, что в производстве суда находится уголовное дело в отношении А., обвиняемого в совершении ряда тяжких преступлений. Защитником подсудимого А. по соглашению является адвокат Г.

В соответствии со ст. 257 УПК РФ все участники судебного разбирательства, включая защитников, обязаны соблюдать регламент судебного заседания.

В обращении указано: «в ходе судебного заседания адвокат Г., злоупотребляя правом на защиту, неоднократно препятствовала стороне обвинения в представлении доказательств, неоднократно вступала в полемику с государственным обвинителем, диктовала в каком порядке стороне обвинения представлять свои доказательства, таким образом, проявляла неуважение к государственному обвинителю. Кроме того, адвокат Г. немотивированно противодействовала допросу стороной обвинения потерпевших и свидетелей, повышала голос. В одном из судебных заседаний адвокату Г. судом было объявлено 9 замечаний с занесением в протокол судебного заседания, поскольку адвокат Г. в ходе непосредственного исследования вещественных доказательств постоянно игнорировала регламент судебного заседания, нарушала требования ст. 252 УК РФ о пределах судебного разбирательства, что ведет к затягиванию процесса, нарушению прав других участников процесса, повышала голос, грубила, перебивала председательствующего, вступала в полемику с председательствующим и государственным обвинителем. Из-за недопустимого поведения адвоката Г. суд фактически был лишен возможности полноценно проводить судебное следствие по делу».

Также указано, что в одно из судебных заседаний адвокат Г. не явилась, сославшись на болезнь, однако документов, подтверждающих уважительность причин своей неявки, до настоящего времени суду так и не предоставила.

Квалификационная комиссия пришла к выводу о наличии в действиях адвоката Г. нарушения п.4 ч.1 ст.7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п.1 ст.4, п.2 ст.8, ст.12 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Ознакомившись с заключением Квалификационной комиссии адвокатской палаты Ставропольского края, изучив материалы дисциплинарного производства, Совет адвокатской палаты Ставропольского края принял решение о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности, исходя из следующего.

При изложенных в заключении квалификационной комиссии обстоятельствах, адвокат допустила нарушения п.1 ст.4, п.2 ст.8, ст.12 Кодекса профессиональной этики адвоката, исходя из следующего.

Адвокат Г. не явилась в судебное заседание ввиду болезни, без последующего предоставления документов, подтверждающих уважительность причин своей неявки.

Ни в следующем судебном заседании, ни в дальнейшем, адвокатом Г. не были представлены документы, подтверждающие обоснованность отложения судебного заседания по указанному уголовному делу ввиду болезни.

Нашли также свое подтверждение (представленной выпиской из протокола судебного заседания) доводы обращения о том, что в ходе одного из судебных заседаний адвокату Г. судом было объявлено 9 замечаний с занесением в протокол судебного заседания, поскольку адвокат Г. в ходе непосредственного исследования вещественных доказательств нарушала регламент судебного заседания, проявляя неуважение к суду и другим участникам процесса.

В целях объективного рассмотрения дисциплинарного производства адвокату Г. неоднократно различными способами (корпоративная электронная почта, смс-сообщение, телефонные звонки, посредством почтовых отправлений) было заблаговременно предложено направить в квалификационную комиссию письменное объяснение и представить доказательства в подтверждение доводов своего объяснения, имеющих значение, по мнению адвоката, для объективного разбирательства. Доказательства неоднократных и надлежащих уведомлений адвоката как участника дисциплинарного разбирательства имеются в материалах производства и подробно описаны в заключении квалификационной комиссии.

Согласно п.2 ст.23 Кодекса профессиональной этики адвоката, письменные доказательства и документы, которые участники намерены представить в комиссию, должны быть переданы ее секретарю не позднее десяти суток до начала заседания.

Между тем неоднократные предложения предоставить письменное объяснение по доводам обращения судьи, адвокатом Г. были проигнорированы. С учетом профессиональной обязанности (пункт 4 части 1 статьи 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации») адвоката соблюдать кодекс профессиональной этики (что предполагает знание его норм) предоставление объяснения и письменных доказательств с явным нарушением требований соответствующей нормы кодекса может быть оправдано лишь наличием объективных уважительных причин. Между тем сведений о наличии таковых адвокатом не представлено.

Таким образом, направленное посредством электронной почты непосредственно в день заседания квалификационной комиссии объяснение адвоката Г. обоснованно не принято квалификационной комиссией во внимание в силу требований п.2 ст.23 Кодекса профессиональной этики адвоката.

За допущенные нарушения адвокат Г. привлечена к дисциплинарной ответственности (объявлено предупреждение).

Вице-президент,                                                                                       

руководитель Аналитического центра АП СК                                                                                        Н.А. Трубецкой